Столкнувшись лично с правонарушениями и беззаконием, царившими в Ингушетии в начале 2000 годов, Магомед Муцольгов, юрист по образованию, решил посвятить себя защите прав человека. Вот уже 9 лет, как он является учредителем и руководителем правозащитной организации «Машр», что в переводе с ингушского языка означает «Мир». В интервью журналу «Дош» правозащитник делится своими мыслями о ситуации, сложившейся в республике.

«Дош»: Как получилось, что вы стали правозащитником?

М.Муцольгов: В феврале 2003 года сотрудниками ФСБ был похищен мой брат, судьба которого и по сей день остается неизвестной. Спустя 4 месяца после его похищения поиски привели меня в офис правозащитного центра «Мемориал» в Назрани, куда я обратился за юридической помощью. Когда я вошел в холл, первым, что мне бросилось в глаза, была стена, увешанная фотографиями и списками похищенных и пропавших без вести людей с 1999 по 2000 год на территории Чеченской Республики. Там было 1927 фамилий. Я был поражен. Как могло за полтора года пропасть столько народу? Это же население целой большой деревни! Они взяли и исчезли, и ни кто не заметил этого? Как в современном мире человек может просто пропасть?! Такое невозможно было представить, а уж тем более принять. Эти люди сгинули не где-то в тайге, не в глуши, а в небольшой республике, где практически каждый знает друг друга. В тот день я дал себе слово сделать все, что в моих силах, чтобы в Ингушетии такого не допустить. И стал с этим бороться. Затрудняюсь дать точный ответ, насколько наши действия повлияли на ситуацию, считаю, что об этом должны сказать люди, а не сотрудники нашей организации. Но все последние годы мы по мере сил стараемся придавать гласности такого рода преступления.

«Дош»: Удавалось ли с вашей помощью обнаруживать местонахождение похищенных людей?

М.Муцольгов: Очень важно отметить, что в целях безопасности самих пострадавших мы не всегда спешим обнародовать информацию о произошедшем в их отношении произволе. Если человек исчезает, и о нем в течение суток нет никаких известий, это уже рассматривается как похищение. Часть похищенных затем все-таки находили избитыми или убитыми. За трупы жертв родственники, бывало, платили выкуп. Если же пропавшего в течение нескольких дней удавалось найти живым, мы об этом нигде не упоминали и не писали никогда. Мы забываем этого человека, чтобы не создавать ему дополнительных проблем со стороны похитителей.

«Дош»: Кто, по-вашему, причастен ко всем этим похищениям?

М.Муцольгов: Практически всегда похищаемых увозят из дома многочисленные вооруженные лица в камуфляжной форме, которые свободно разъезжают на бронированных автомашинах марки «УАЗ», «Урал» и БТРах. У меня нет никаких сомнений в том, что это силовики. В противном случае власти необходимо признать, что такие люди, как Доку Умаров, могут покупать российскую бронированную технику и колоннами разъезжать по всей территории Северного Кавказа. Более того, многие жители Ингушетии были похищены в других субъектах Российской Федерации, в том числе и в Москве. Кто меня, юриста по образованию, убедит, что в следственном комитете работают одни идиоты? Вы поверите, что следователи, которые раскрывают почти все убийства бытового и криминального характера и экономические преступления любой сложности, ловят маньяков, не в состоянии разобраться в этих похищениях? А между тем ни одно из таких дел не было раскрыто. Правосудие игнорирует их, в конечном итоге все они приостановлены в связи с невозможностью установления личности похитителей. Я уверен, что за всей этой псевдоневозможностью стоит четкая установка федеральной власти.

«Дош»: Какого рода содействие вы оказываете людям, обращающимся к вам за помощью?

М.Муцольгов: В большинстве случаев родственники похищенных прибегают к помощи общественных организаций. И наша организация не является исключением. Наши юристы предоставляют им бесплатную юридическую консультацию, помогают писать жалобы и заявления в прокуратуру и суды, так как в основном все это люди никогда не сталкивались с правоохранительной системой и не знают, что делать в подобной ситуации. Мы также оформляем дела и передаем их в ПЦ «Мемориал» и «Правовую инициативу» для подачи жалоб в Европейский Суд. Что касается внутренней судебной системы, тут мы сами готовим дела и проходим в судах. Также пострадавшим мы предоставляем бесплатных адвокатов на первое время. К тому же мы ведем мониторинг соблюдения прав человека на территории Республики Ингушетия, подготавливаем годовой доклад, который предоставляем во все органы федеральной, региональной и муниципальной власти, СМИ, а также российской и международной общественности.

«Дош»: Удается добиваться справедливости?

М.Муцольгов: Не так, как хотелось бы, но результаты все же есть. По похищениям мы совместно с нашими коллегами выиграли пять дел. Также есть дела по пенсиям для вдов, таких около тридцати. Поступают также жалобы от милиционеров, в отношении которых работодателем нарушаются их законные права. Мы не ведем точной статистики. У нас принцип такой: максимально помогать пострадавшим людям, не афишируя это. Как можно делать хорошие дела, а потом всюду трубить об этом? Да и для стабилизации общественно-политической ситуации в республике приходится о многом умалчивать.

«Дош»: Можете объяснить, почему? Что мешает вам придавать гласности информацию об освобождении похищенных?

М.Муцольгов: На территории Ингушетии хозяйничает много разных силовых структур, в том числе из соседних республик. В случае если мы упоминаем фамилии ранее невинно пострадавших людей, к ним рано или поздно приезжают местные или заезжие сотрудники ФСБ и МВД, запугивают их, даже снова похищают. Иногда их отпускают, но порой они пропадают бесследно. Мы не хотим быть причиной подобных несчастий.

«Дош»: За что похищают этих людей?

М.Муцольгов: Я уверен, что жертвы таких похищений в большинстве чисты перед законом. Им нечего предъявлять. И похищают их в 95% случаев сотрудники спецслужб, чаще всего похищенные подвергаются пыткам, часть из них попадает в следственные изоляторы, и со временем их местонахождение обнаруживается, сведения о других вообще никогда больше не всплывают. Те, кого не удается найти, замучены до смерти. У меня в этом нет никаких сомнений. Мне не раз приходилось лично слышать от различных представителей силовых структур, что, мол, «нет человека нет проблем». Еще одно выражение того же сорта: «лес рубят щепки летят». Так вот, многие из похищенных случайные люди, которые оказались не в нужном месте в неподходящее время, стали свидетелями преступления или случайно имели контакт с теми, за кем следили спецслужбы, а то и просто оказались случайно в доме, куда те ворвались. Или, как говорилось выше, их списали как щепки.

«Дош»: Выходит, все похищенные были абсолютно невиновны?

М.Муцольгов: Не берусь утверждать, что все до одного, но подавляющее большинство из более двух сотен похищенных за эти годы были невиновны. К примеру, среди тех, чьими делами мы занимались, есть человек десять-двенадцать, состоявших в родстве с лицами, разыскиваемыми по подозрению в причастности к НВФ. Местные силовые структуры похищали их как заложников и пытали, требуя указать, где прячутся их подозреваемые родственники. В основном из семей забирают мужчин. Правда, были случаи, что похищали и женщин. Эти случаи ясно показывают, что на территории республики ни о какой правовой системе и речи быть не может. Тяжело работать, когда силовые структуры и власть считают, что они стоят над законом, а простые люди вне закона. Они нас, простое население, считают за быдло, пушечное мясо и щепки. Мы все часть государства, но у народа отобрали их конституционное право избирать и быть избранным. Сегодняшняя власть реально не представляет интересов наших граждан, так как нет не только справедливых выборов, нет вообще никаких выборов. Федеральный центр привел Юнус-Бека Евкурова к власти без каких-либо юридических обоснований, нарушая конституционные права жителей Республики Ингушетия. А раз его никто законно не избирал, то он не подконтролен народу Ингушетии, и мы не можем повлиять на его карьеру. Она полностью зависит от двух человек, чьи указания он и выполняет. Вот он перед ними и отчитывается. Какой ему смысл отчитываться перед народом?

«Дош»: А какую роль президент Евкуров играет во всех этих правонарушениях?

М.Муцольгов: Все, что происходит здесь, на его совести, так как силой его никто не заставлял и не заставляет занимать должность главы республики. Являясь главой республики, он в ответе за каждого жителя. Мы часто говорим, что главам субъектов федерации силовые службы не подчиняются. Но это только отчасти соответствует действительности. Прокуратура, Региональный Оперативный Штаб, ФСБ и МВД подчиняются напрямую центру. Но нужно помнить, что на территории Ингушетии, как и в других субъектах, создана антитеррористическая комиссия, в которую входят все силовые структуры. Председателем комиссии является глава субъекта федерации. Так что сказать, будто глава республики не является ответственным неправда! Если он не контролирует ситуацию, это означает, что он некомпетентный руководитель, и, следовательно, должен уйти в отставку.

«Дош»: С назначением Евкурова что-нибудь изменилось в лучшую или худшую сторону?

М.Муцольгов: В области прав человека никаких перемен: их как нарушали, так и нарушают. Более того, в первый год его правления число преступлений резко подскочило. Почти на 50% увеличилось число убийств, было убито 304 человека. Но нужно отметить, что в 2010 году число убийств снизилось почти в два раза, было убито 160 человек, также вдвое снизилось и число подрывов и обстрелов. Похищения тоже продолжаются. Единственное изменение, которое не радует: за последние два года похищать жителей республики больше стали за пределами Ингушетии. Как говорят люди, спецслужбы тем самым делают некий реверанс в сторону местной власти, показывая, что преступление совершено за пределами республики, якобы освобождая таким образом Евкурова от ответственности. В 2009 году семеро из четырнадцати, а в 2010 году девять из тринадцати пропавших жителей были похищены в других регионах страны.

«Дош»: А что хорошего произошло при Евкурове?

М.Муцольгов: У меня к Главе республики Евкурову большие претензии. Однако надо отдать ему должное: он начал активно содействовать примирению кровников. Это не означает, что до этого примирительные комиссии не работали, но при нем они стали работать больше, и он лично принимает участие в подобной миссии. Более семидесяти конфликтов, чреватых кровной местью, было улажено с момента его прихода к власти. Это означает, что почти 150 семей, которые долгие годы не общались между собой, примирились и простили виновных ради Аллаха. Более того, в результате проделанной работы 75 человек не будут убитыми. Я лично считаю, что это самое лучшее из того, что сделал Юнус-Бек Евкуров. Второе из лучших его дел – поддержка Ингушских игр, которые с его помощь стали Кавказскими играми. В результате этой работы молодежь на Кавказе получила еще один серьезный шанс попасть в большой спорт и преодолеть существующие по вине политиков многочисленные межрегиональные и межнациональные конфликты, меняя общественно-политическую атмосферу в регионе к лучшему. Немаловажно и то, что ингушские старики благодаря ему получили возможность летать в Мекку прямо из нашего аэропорта. К тому же, придя к власти, он был очень доступен в отличие от предыдущего президента. При нашей первой встрече мы, представители разных общественных организаций республики, долго обсуждали с ним ситуацию в республике. Он буквально требовал от нас критики действий чиновников всех уровней. Более того, грозился в противном случае создать другие правозащитные организации. Он ясно дал нам понять, что не нужно заигрывать с властью. И мы свое слово сдержали. Когда его действия были направлены на развитие нашей республики, мы его поддерживали, но, когда его действия не соответствовали национальным интересам Ингушетии, мы публично осуждали их, что намерены делать и в дальнейшем. Когда Евкуров совместно с некоторыми чиновниками из его окружения решил изменить памятник жертвам сталинских репрессий в селе Насыр-Корт и построить на этом месте аллею славы, мы сразу же собрали подписи и выступили с протестом. Это памятник загубленным народам, в том числе во время депортации погибло без малого 40% чеченцев и ингушей. Я считаю, что покушение на него часть политики целенаправленного стирания этой трагедии из памяти последующих поколений, попытка создать видимость, будто в нашей истории все безоблачно. Это кощунство, равносильное танцам на костях. Точно также относится подавляющее большинство народа Ингушетии к переносу могил и кладбищ. В подобных случаях я был и буду в числе первых, кто осуждает подобный вандализм и кощунство.

«Дош»: В опросе, недавно проведенном журналом «ДОШ», по популярности среди ингушских глав последнего времени Евкуров занял третье место. На каком месте он был бы сегодня?

М.Муцольгов: Не думаю, что с тех пор что-то изменилось. Если бы сегодня появилась возможность проведения референдума с участием всех авторитетных политиков, я уверен, что за Руслана Аушева в первом же туре проголосовало бы больше половины населения. Все прочие кандидаты вместе взятые не смогли бы собрать столько голосов. Аушев всегда отвечал за свои слова и поступки, даже когда был не прав. Он допускал ошибки, но он, в отличие от других, умел признавать их. Руслан Аушев стоял у истоков создания современной Республики Ингушетия, в памяти нашего народа он навсегда остался первым Президентом Ингушетии, который имел свое мнение, отвечал за свои слова и не брал взяток.

«Дош»: Как вы оцениваете ситуацию в Ингушетии по сравнению с другими республиками СК?

М.Муцольгов: Ситуация в Ингушетии сложная и даже тяжелая, но еще не самая худшая в регионе. На мой взгляд, самая тяжелая в Дагестане, ведь там много разных народов, между ними легче всего сеять распри и, пользуясь ими, творить беспредел. Кто бы что ни говорил, на Кавказе идет настоящая гражданская война. Она вялотекущая, зато тянется на протяжении многих лет. Это следствие двух необдуманно затеянных чеченских войн. Дагестан в силу своей многонациональности, особенностей территории и менталитета сегодня стал самой горячей точкой. На мой взгляд, культурное многообразие, что с давних пор процветало в республике, сегодня используется против ее народа. Однако следует отметить, что вместе с тем именно Дагестан является эталоном свободы СМИ на Северном Кавказе. Нет ни одной республики, которая по этой части могла бы сравниться с ним.

«Дош»: В каких случаях вы сталкиваетесь с наибольшими проблемами при вашей работе?

М.Муцольгов: Евкуров, как я уже говорил, сам требовал от нас критики и отстаивания демократических ценностей. Однако на поверку он стал таким же чиновником, как и другие. Он столь же враждебно относится к любой критике в свой адрес, его реакция на нее довольно непредсказуема. В начале, когда мы с ним встречались и обсуждали различные проблемы касательно положения обездоленных детей и стариков, выдачи пенсий, незаконных поборов, кое-чего удавалось добиться. Он внимательно слушал и был тогда терпим к критике. Со временем она все больше надоедала ему, как, впрочем, любому чиновнику, наделенному властью. Наши встречи стали проходить уже не раз в месяц, как было обещано на первой нашей встрече, а намного реже, и теперь вовсе прекратились. В последнее время там вообще перестали отвечать даже на мои звонки. Ему не нравится, когда пишут о похищениях. Он их отрицает, называя задержанием. А что же это, если не похищение, когда человека забирают, пытают, а близкие день за днем ничего не могут о нем узнать? Будучи юристом, я утверждаю, что подобные действия называются похищением и никак иначе. И требую привлечь к ответственности тех, кто этим занимается, а не давать им медали и повышать оклады, прикрывая творимые ими преступления. Я же хочу не бояться силовых структур и правоохранительных органов, а уважать их за профессионализм.

«Дош»: А есть причины опасаться их?

М.Муцольгов: Конечно, есть. Как же их не бояться, если они причастны к тяжелейшим преступлениям?! Сколько жалоб на похищения и убийства поступает к нам, причем зачастую с указанием на конкретных виновников! Сколько дел выиграно в Европейском суде, где доказано, что к этим преступлениям приложили руку силовики! Они что, хотят сказать, что 20 судей Европейского суда глупее одного районного? Наивно так полагать. Мне часто грозят расплатой за мои слова, а один сотрудник ФСБ сказал, что я – «человек, который живет в кредит».Как только этот кредит закончится, меня замочат. Власти как давили на правозащитников до прихода Евкурова, таки сейчас давят. Закрывают сайты, угрожают расправой и расправляются. Убиты мои друзья и коллеги, такие как Анна Политковская, Макшарип Аушев, Магомед Евлоев, Наташа Эстемирова… Их же не просто так убивали. Их убили за то, что они говорили правду и боролись за правосудие.

«Дош»: Лично вам и вашим коллегам угрожали?

М.Муцольгов: Разное бывало. Угрожали. Да и покушались на жизнь несколько раз. Это были сотрудники силовых структур. Конкретные лица не установлены, но нападавшие были в камуфляжной форме и в форме сотрудников МВД, при погонах и вооружённые до зубов. Однажды пытались подложить взрывчатку под машину. Спасло то, что я не спал, а работал в офисе. Теперь у нас повсюду установлены камеры видеонаблюдения. Только никто не хочет реально расследовать эти покушения. В последний раз меня обстреляли при выходе из офиса. Когда я переходил дорогу, подъехала машина, и сидевшие в ней дали у меня над головой очередь из автомата. Я увидел одного из них, он был в милицейской форме. Это был молодой человек, одетый в камуфляжную форму, с автоматом в руках. Машина была без номеров, черная «Приора». Затем машина остановилась метрах в двадцати, и я услышал смех. Думаю, в этом случае меня хотели попугать. Очередное предупреждение.

«Дош»: Такого рода «предупреждения» действуют на вас? Не возникало желания бросить правозащитную деятельность?

М.Муцольгов: Я человек верующий и поэтому знаю, что умру только тогда, когда будет суждено.Меня больше волнует судьба отчаявшихся жертв правонарушений и их близких. Когда твои дети идут в школу, а ты не знаешь, дойдут ли они до нее и обратно, обстреляют их или нет, взорвутся они где-то или уцелеют, нельзя оставаться безразличным. Для нас нет разницы, кого похищают пенсионера, милиционера, женщин, юношей. Для нас это горе! И преступление! Все эти преступления могут иметь разные последствия, вызывают нередко весьма жесткую реакцию. Стоит ли удивляться, если родственники и друзья пострадавших в свою очередь хватаются за автомат, желая отомстить за убитого или похищенного? Насилие порождает насилие. Поэтому, пока я жив, я хочу, как могу, помогать людям, тем, кто в беде, бороться правовыми методами против вседозволенности и произвола. Я добиваюсь уважения к себе и своему народу и надеюсь оставаться справедливым и независимым в своих поступках.